Даша Малахова очень подвижная. Скоростная. Она давно переключилась на четвёртую передачу и несётся вперёд, посвящая себя двум детям, мечтам о третьем ребёнке и третьем муже, пронзительным постам в соцсетях, работе в театре на Подоле, кулинарной школе и кафе-гастроному «Картата Потата». Мы встретились в её просторном кафе на Прорезной, где чемпион мира по эмоциям искренне делилась мыслями о молоке в бидонах и пылающей скатерти посла Франции (кафе закрылось 31 декабря 2017 года, но Даша шикарный собеседник, и я не стал удалять наш разговор).

Ты знаешь, что я не Малахова? К моей бабушке, которая тоже не Малахова, после освобождения из концлагеря приставал немец. И она вышла замуж за случайного солдата Малахова: назло немцу и чтобы наконец-то вернуться домой. Бабушка всю жизнь была ему благодарна, хотя у них и не было отношений. В Баку она встретила моего дедушку Фиму. Ефим Натанович Зильберман вырастил 11 детей и спал на фортепиано. Днём на инструменте стояли безделушки, а на ночь бабушка расстилала ему матрас. Не на клавишах, а на верхней части – это как двухэтажная кровать. Появился мой папа Виталик Зильберман. Он хотел стать диктором украинского телевидения, но с такой фамилией дикторами не становились. И бабушка приняла волевое решение сделать папу Малаховым. Так что по паспорту я Малахова, а по жизни Зильберман.

Всегда, когда беременею, представляю себе ребёнка. И он, как в рекламе, самый красивый! Но ребёнок рождается совсем некрасивым. Вначале ты принимаешь его в таком ужасном состоянии, а потом вся красота идёт бонусом. И мои дети вроде симпатичные, но всё равно остаётся момент той ужасной встречи со своим ребёнком. Даже если у него все пальцы есть, это шок. И во второй раз это тоже шок! Надеешься, что его достанут, а он такой ангельский, как кудряшка Сью. Но вот с кафе было не так: оно сразу получилось не уродливым, я была довольна им.

Это кафе я ждала восемь лет. Мы создали телепрограмму «Картата Потата» в 2006 году, когда родился Матяш. И меня все спрашивали: «А ресторан у вас есть?» И я может даже не особо его хотела, но я продукт СССР и живу общественным мнением. Все себе губы сделали? И мне, наверное, надо. Все плюшевые костюмы надели? И мне надо. Губы я не сделала, потому что страшная трусиха, боюсь последствий и точки невозврата. Плюс, работая в театре, у меня должно быть живое лицо, даже если оно немного престарелое.

Я плыву по течению. Не привыкла к резким изменениям. Когда сошлись все факторы (инвестор, идея, концепция и команда), тогда я решилась на кафе. Это помещение я нашла три года назад, перед Майданом. И хотела делать формат happy café: балерины, живая музыка, такое что-то прибацанное. Правда, happy café не клеилось с ужасами революции, а в помещение я уже влюбилась. Во всех старых помещениях первым делом срываю гипсокартон, чтобы посмотреть, что там. И чаще всего там деньги. То есть готовый декор. Например, в нашей студии «Картата Потата» мы отрыли печь.

Настенная плитка в кафе с 1952 года. В чём ценность этого места? Это советский гастроном детского питания. В нём выкармливали киевлян. Там, где у нас лавка, располагалась молочная кухня. Туда привозили молоко в бидонах, прогревали и разливали в маленькие бутылочки, которые новые мамы брали за купоны. Мы даже думали назвать это место кафе-лавка. Но «лавка» не родное слово. Какая лавка, если здесь был гастроном?

У нас два раза падал потолок. Строители думали, что я милаха, так как я с ними пью, курю, ругаюсь матом и плюю на пол. В общем, они решили грунтовать потолок перед покраской. И ночью он обвалился. На следующий день они всё переделали, и он обвалился снова. В итоге мы оставили потолок как есть, без грунтовки.

Я старалась впихнуть невпихуемое, как говорила моя мама. Нужно было сделать место для современных украинцев. У нас есть элемент советскости: в подаче, меню, интерьере, простоватом сервисе. Современный украинец – это рождённый в Советском Союзе, с ностальгическими штуками из прошлого, который после Майдана поверил в Украину и стал гуцулом. Я это обозначила с помощью уютных домашних этно-элементов. Но несмотря на то, что мы родились в СССР и поверили в Украину, всё равно хотим свалить заграницу. И это отражено в интерьере: мы воздвигли конструкцию, которая, с одной стороны, поддерживает балкон, а с другой, кажется иностранцам до боли знакомой. Венгры говорят: «О, это как на венгерском рынке!» Французы: «О, это как на Эйфелевой башне!» Англичане: «О, это же Паддингтон, лондонский вокзал!» Я всем поддакиваю. Кстати, ты знал, что Эйфель специализировался на строительстве вокзалов, а не башен?

Хлеб мы выпекаем в самой обычной печи без рецептов бабушек. У нас есть кировоградские дрожжи, мука «Київмлин» и вода. Знаешь, «Good Wine» фотографирует фермеров, как они в английских резиновых сапогах тянут козу за хвост. Дима Борисов придумывает секретные рецепты. У нас нет никаких легенд про хлеб. Наверное, можно было бы сказать, что руки нашего пекаря предварительно массируют дети. Но нет. Есть два пекаря: один дневной, другой ночной. И у нас просто вкусная выпечка.

Когда я была студентом в Великобритании, то жила на 2 фунта в неделю. Поэтому я болезненно отношусь к любому выбрасыванию еды. Я реально голодала.

Мне через месяц исполнится 38, и я сильно чувствую, что мне нельзя худеть. Иначе у меня постареет лицо, и я буду похожа на 40-летнюю женщину. Я не особо люблю хлеб, но в нём есть витамин Е, который питает кожу, поэтому заставляю себя съедать в день по кусочку. Женщины должны есть хлеб, чтобы быть сексуальными и не высохшими.

В нашем меню много блюд из детства. Вафельный торт просто разлетается. Я ведь из коммунальной квартиры. Родители рано уехали жить за границу, и я с соседями пыталась наслаждаться жизнью на коммунальной кухне. Там я научилась варить сгущёнку. Также в меню есть моя фирменная запеканка: 900 грамм творога, три ложки манки, три яйца. Все яйца у нас free-range, то есть свободного выпаса: курицы не томятся в клетке, а дышат свежим воздухом и получают витамин D.

Однажды выпившая телеведущая обидела моего официанта. Отнеслась к нему как к рабу. О чём я дала резонансный пост в Фейсбуке. Вообще-то я не очень жёлтая. Но все мои посты, которые набирают по 5000 лайков, обязательно со спорным моментом… Попадая в ресторан или на спектакль, ты принимаешь правила игры. Можно высказать своё фе. Но ты же не будешь вскакивать посреди спектакля и кричать: «Эй, вы! Херню играете!» То есть ты можешь пойти и больше не вернуться, или написать возмущённый пост. Но ты не можешь издеваться над официантами или актёрами.

У нас casual подача. Мы не особо сюсюкаемся с гостем, не лебезим. Мы даём качественную еду. Сами вялим помидоры. Все цыплята с документами, все 800-граммовые. У нас бокалы «Riedel» – самые дорогие в мире. У нас шашлык из настоящей косули. Каждый день к нам приходит человек с длинным хвостом по имени Индеец: приносит жёлуди и дары леса.

Я не считаю себя ресторатором. Потому что ещё и года нет, как я в этой профессии. Мы открылись 29 января 2016 года. Я идеолог концепта «Картата Потата» – влюбить людей в еду. И для всех это разное: кому-то надо понтануться и открыть бутылку дорогого вина за 3000 гривен, а кому-то нужны мастер-классы по здоровому детскому питанию.

Раньше я сама вела свои проекты, была очень категоричной и делала то, что хотела. А работа в кафе – это симбиоз. Здесь три партнёра. И для меня это смирение. Чисто по-человечески это огромный challenge: я научилась закрывать рот и выслушивать чужое мнение, понимать, что бываю не права, и что если кто-то не прав, то не обязательно об этом говорить.

Успех моментален. Я помню, как через пару недель после открытия случился День Святого Валентина. Здесь собралось столько людей, что невозможно было дышать! И я увидела партнёра Вилена Матвеева (человека, который не будет стоять и мыть посуду) за барной стойкой, который весь красный перетирал бокалы! В тот же момент за столом посла Франции перевернулась свечка и загорелась скатерть, но все смеялись и были на эмоциях. Вот для меня это успех!